Публикации
Гроупедия
Перейти к содержанию
Terpen

Ретроспектива High Times: Интервью с Уильямом Берроузом от 1979 года

Рекомендуемые сообщения

В этом интервью, опубликованном в журнале High Times в 1979 году, вернувшийся после нескольких лет изгнания скандальный американский автор книги «Голый завтрак» рассказывает нам о Джеке Керуаке, вкусе, астральном опыте, космическом пространстве, силе мозга, шоке будущего, фашизме и самом важном романе 80-х, который он и написал: Cities of the Red Night («Города Красной ночи»)

 

00.jpg

 

«Я думаю, — сказал Норман Мейлер в 1962 году, когда был опубликован «Голый завтрак», — что Уильям Берроуз — единственный из ныне живущих американских романистов, который может быть одержим гением». Берроуз был наркоманом в течение 16 лет, до того момента, как принял лекарство «Апоморфин» в Лондоне, в 1956 году. С тех пор он не употреблял наркотики и стал главной новаторской силой и литературным лидером, создавая не только устаканенные метафоры, но и целые поколения людей выросших на его книгах, но с собственным разумом. Он является одним из гигантов нашего времени, наряду с Диланом, Ленноном, Джаггером, Уорхолом и другими.

 

Великие перспективы первых книг и ранних экспериментов Берроуза казались ему испорченными, как он объяснил это в наших недавних беседах, потому что у него закончились исходные материалы. Это важно знать, если вы хотите понять карьеру писателя, и я думаю, что в это стоит углубиться, потому что Уильям Сьюард Берроуз (чей дед изобрел счетную машину Берроуза, сейчас мы называем её калькулятором) — человек, которого особенно стоит попытаться понять.

 

После грандиозного триумфа «Голого завтрака» Берроуза критиковали за то, что он писал книги, которые были слишком недоступны читателю или просто плохи. Но он писал и весьма хорошие книги, которые были очень популярны, например, романы «Дикие мальчики» и «Нарколыга». В своей попытке вырваться вперед Берроуз чрезмерно экспериментировал со стилем и в результате не просто зашёл слишком далеко, но и потерял контакт с большой частью своей аудитории. Также он признаёт, что часть опубликованного должна была остаться лишь в его записных книжках.
 

01.jpg 

 

Но Берроуз пережил это. Он снова начал набирать обороты, когда вернулся в Штаты в 1973 году. После 25 лет заключения он был выпущен под залог и заново открыл для себя свою молодую и растущую американскую аудиторию. С тех пор он только набирал силу, проводя серию публичных чтений по всей стране, читал лекции, преподавал в разных колледжах и постоянно писал. Его недавно завершенный роман «Города красной ночи» (детектив, который должен выйти в свет в ближайшее время) подаёт большие надежды.

 

Одним из наиболее необычных аспектов карьеры Берроуза как писателя является то, что он не начал писать, пока ему не исполнилось 34. Всегда интересно догадываться, что же дало волю словесному запасу автора. В случае Берроуза это вполне могло быть случайной стрельбой в 1949 году в Мексике, обернувшейся смертью его гражданской жены Джоан Воллмер. В тот ужасный день он пришел в себя, когда плакал на улице. Вернувшись домой, он начал пить и внезапно сказал жене, что «пришло время для нашего выступления Вильгельма Телля». 38-й калибр дал осечку. Ослепляющая вспышка — и его жена мертва.

 

После этого случая Берроуз начал постоянно писать. Его записки, которые позже превратились в «Голый завтрак», были написаны в захудалых отелях и барах по всей Южной Америке и, наконец, собраны в книгу в Копенгагене, Танжере, Венеции и Париже.
 

1.jpg

 

«С 13 лет я читал книги по фармакологии и медицине. Однако больные люди действуют мне на нервы».

 

Берроуз сочинил свои тексты на основе своих ранних опытов, некоторые из которых прямо связаны с «Нарколыгой». Между тем, когда Берроуз был наркоманом, он работал крысоловом, барменом и даже частным детективом. Некоторый свет проливается на переулок, из которого он смотрел на свою жизнь, после инцидента, о котором он недавно рассказал: «Я помню, как пытался попасть в «21» [эксклюзивный ресторан на Манхэттене, предназначенный для кинозвезд и богачей] в качестве частного детектива, чтобы вызвать в суд какого-то гражданина, и найти способ обойти охрану на входе».

 

«В детстве я хотел быть писателем, потому что писатели всегда были богатыми и знаменитыми». Его любимые авторы — Грэм Грин, Ричард Хьюз, Джозеф Конрад, Раймонд Чандлер. «Они бездельничали в Сингапуре и Рангуне, курили опиум в жёлтых шёлковых костюмах. В Мэйфэре они нюхали кокаин. Ещё они пробирались в запретные места с верными друзьями, а там курили гашиш».

 

Детство Берроуза прошло в Сент-Луисе. Позже он описал как это «злокачественное матриархальное общество». Семья из четырех человек, в которой была гувернантка-англичанка.

 

«Моё первое литературное эссе называлось «Автобиография волка». Люди смеялись и говорили: «Вы, должно быть, имеете в виду биографию волка». Нет, я имел в виду автобиографию волка и до сих пор так думаю. Было что-то ещё под названием «Карл Крэнбери в Египте», который так и не вышел в свет… «Карл Крэнбери» застрял там, на жёлтой линованной бумаге… Тогда я также написал вестерны, рассказы о гангстерах и доме с привидениями. Я был совершенно уверен, что хочу стать писателем».

 

С 12 до 15 лет Берроуз посещал школу Джона Берроуза. В 15 лет из-за состояния здоровья его отправили в школу-ранчо Лос-Аламос. «У меня возникла романтическая привязанность к одному из мальчиков из Лос-Аламоса, и я вел дневник этого романа, который затем оставил в школе перед отъездом домой... Даже сейчас я краснею, когда вспоминаю его содержание. Во время пасхальных каникул второго года обучения я уговорил свою семью разрешить мне остаться в Сент-Луисе, поэтому мои вещи были упакованы и отправлены мне из школы. Я сильно переживал, представляя, как мои одноклассники читают это вслух друг другу. Когда коробка с вещами наконец прибыла ко мне, я с безумным волнением открыл её и вытаскивал оттуда всё, пока не нашел дневник и не уничтожил его, даже не взглянув на те ужасные страницы».

 

После Берроуз поступил в Гарвард, где изучал английскую литературу, живя сначала в Адамс-хаусе, а затем в Клеверли-холле. В детстве его волосы были светлыми. Сейчас Уильяму Берроузу 64 года (на момент интервью).
 

2.jpg

 

High Times: В своем новом романе «Города красной ночи» вы пишете о покидании сознанием тела. Это что, происходит на самом деле?


Берроуз: Я убежден, что вся книга о клонировании была сплошным обманом, но это вполне возможно. И нет никаких сомнений в том, что то, что вы называете своим «я», имеет определенное место в нашем мозгу, и если они могут его пересадить, они могут пересадить и ваше «я». Фактически, то, над чем работают эти трансплантологи, — это трансплантация мозга. 

 

High Times: Был ли у вас когда-нибудь опыт выхода из тела?

 

Берроуз: А у кого не было?

 

High Times: Я не совсем понимаю, что это такое.

 

Берроуз: Я покажу тебе прямо сейчас. Вот где вы остановились?

 

High Times: В отеле Lazy L.

 

Берроуз: Как выглядит ваша комната?

 

High Times: Стандартная двуспальная кровать, коврик цвета ржавчины и...

 

Берроуз: Вы прямо сейчас переживаете такой опыт. Прямо сейчас ты находишься там. 

 

High Times: Да, я будто стоял прямо посреди комнаты и осматривался, но в своей памяти. 

 

Берроуз: Это круто, не правда ли? Но и сны, конечно, тоже прекрасны...

 

High Times: Вы когда-нибудь мечтали быть кем-то другим?

 

Берроуз: Часто. Как-то раз я посмотрел в зеркало, и обнаружил, что я черный. Посмотрел на свои руки, но они все ещё были белыми. Это обычное дело. Чаще всего это кто-то, кого я не знаю. Я смотрю на своё лицо, и оно совсем другое, и не только мое лицо, но и мои мысли. Я оказался посреди чьей-то идентичности, но мне почти всегда комфортнее быть тем человеком, которым я стал.

 

High Times: В чем ваша самая большая сила и слабость?

 

Берроуз: Моя самая большая сила — это способность противостоять самому себе, независимо от того, насколько это тяжко и неприятно. Моя самая большая слабость в том, что я этого не делаю. Я знаю, что это загадочно, но на самом деле это своего рода общая формула для всех нас.

 

High Times: Вы помните, как впервые покурили марихуану?

 

Берроуз: До 1937 года не существовало федерального закона о запрете марихуаны. Раньше её можно было купить в магазинах. Фиолетовая травка «Лучшее, что я когда-либо курил...» — сказал мне парень. Я купил немного и выкурил всё в одиночестве, в своей комнате. Мне тогда было 18 лет. Это произвело потрясающий эффект.
 

02.jpg

 

High Times: Как ты потерял палец?

 

Берроуз: А... э... взрыв. Потрепал мне всю руку. Видите ли, я почти потерял всю руку, но мне делал операцию очень хороший хирург, и он спас остальные пальцы. 

 

High Times: Это был взрыв пистолета?

 

Берроуз: Нет, нет, нет, это были, э... химические вещества! Хлорат калия и красный фосфор.

 

High Times: Что ты с ними делал?

 

Берроуз: Химические вещества! Мы дети! Мне было 14 лет, я всю жизнь интересовался лекарствами, медициной и болезнями, а фармакология всю жизнь была одним из моих любимых хобби. Фактически я год учился в Вене, но решил не продолжать, потому что это был слишком долгий период учебы для меня. И тогда я совсем не был уверен, что хочу заниматься именно медицинской практикой. Но меня всегда интересовали болезни и их симптомы, яды и лекарства. С 13 лет я читал книги по фармакологии и медицине. Однако больные люди действовали мне на нервы.

 

High Times: Я слышал, что в ближайшее время мы можем рассчитывать на гораздо большую продолжительность жизни.
 

Берроуз: Об этом есть очень интересная книга Гордона Тейлора «Биологическая бомба замедленного действия». Он говорит, что существует возможность продлить жизнь до 200 лет, причём не через 100 лет в будущем, а уже через 10 или 15 лет. Тогда возникает вопрос: а что, если все проживут так долго? Куда мы их всех положим? У нас сейчас слишком много людей.
Разумеется, любое избирательное распределение или посредничество, продлевающее жизнь, было бы очень трудным. По сути, это указывает на то, что наша скрипучая социальная система не может принять биологические открытия, которые встречаются на пути развития, и это одно из них. Мы также сможем повысить интеллект с помощью определённых лекарств. Но тогда кто будет получать эти лекарства, кто будет это решать? 

 

High Times: это приведет к гораздо более контролируемому обществу.

 

Берроуз: Я не думаю, что это вообще так. То, что сделал Лири, и я считаю его вполне обоснованным, состоит в том, что Вашингтон больше не центр силы, он больше не центр чего-либо, это пустышка. Он всё меньше и меньше влияет на то, что на самом деле происходит в стране. Нет необходимости кому-то контролировать всё это, потому что есть признаки того, что они этого не сделают.
Предположим, я богатый человек, нанял группу ученых, и они открыли таблетку долголетия. Что ж, тогда я решаю, что с этим делать. Я могу раздать таблетки всем своим друзьям или ученым, которые их создали. Именно на это указывает Тейлор, что наше правительство не может принимать эти решения, поэтому им не придется их принимать. Они не будут отвечать. Правительство не может полностью монополизировать все научные открытия. Поэтому я думаю, что у нас не будет более контролируемого общества. Науку по своей природе очень трудно монополизировать, потому что, как только что-то известно, оно становится общеизвестным в научных кругах, и каждый может это делать.

 

High Times: Является ли героин наркотиком, который следует изучать и использовать?

 

Берроуз: По сути, нет разницы между героином и морфином. Героин сильнее по объему, а значит, и качественно сильнее. Боль, которую не облегчит никакое количество кодеина, можно облегчить с помощью морфина. Вероятно, существуют такие заболевания, как проказа глаза и рыбный яд, при которых можно накачать любое количество морфина, и это не принесет никакой пользы. А вот героин сможет справиться. Конечно, героин следует использовать в медицинских целях, и они думают о том, чтобы узаконить производство героина, потому что это лучшее обезболивающее, чем морфин, и менее тошнотворное. Бывают ситуации, когда тошнота от морфина может привести к летальному исходу после определенных операций. В таких случаях героин оказывается гораздо более полезным наркотиком, чем морфин. Кроме того, он гораздо полезнее при неизлечимых формах рака.

 

High Times: Что на самом деле вызывает рост употребления наркотиков молодежью?

 

Берроуз: Менее информированные СМИ имеют большое значение.

 

High Times: А что на самом деле произойдет?
 

Берроуз: Они собираются легализовать марихуану, значит, рано или поздно они придут к какой-либо форме поддержки героина. Многие люди, связанные с обеспечением соблюдения законов о наркотиках, на самом деле думают, что бесполезно пытаться обеспечить соблюдение не имеющего законной силы закона и что это такой же провал, как и запрет. Это произведет потрясающие перемены. Это уничтожило бы весь чёрный рынок героина и полностью устранило бы необходимость в Управлении по борьбе с наркотиками.

 

High Times: Смогут ли они в будущем применять наркотики практически для чего угодно?

 

Берроуз: Они уже на этом пути. Очень скоро у них будет синтезированный эндорфин. Это опиат, вырабатываемый организмом, в 30 раз более сильный, чем морфин, который теперь извлекается из мозга животных, особенно верблюдов, у которых очень высокий болевой порог. Они обнаружили, что он действительно купирует острую боль и снимает симптомы, но это всё ещё ужасно дорого, 3000 долларов за одну дозу. Речь идет о положении, в котором был кортизон, когда он впервые появился. Очень дорого! Но это вопрос дополнительных исследований и синтеза, хотя им понадобится примерно пять лет, чтобы вывести эндорфин на рынок, потому что грёбаное FDA действительно мешает любым исследованиям. Он вполне может решить всю проблему зависимости, потому что, будучи естественным веществом тела, он, по-видимому, не вызывает привыкания.
 

 

03.jpg

 

High Times: Писать под морфином сильно отличается от письма под марихуаной?

 

Берроуз: Это настолько разные вещи, насколько это возможно. Два препарата действуют в совершенно противоположных направлениях. Обезболивающее, такое как морфин, естественным образом снижает вашу осведомленность об окружающем и вообще обо всем, что происходит в вашем физическом теле. Когда вы принимаете морфин, у вас становится не такое богатое воображения. Ориентация становится фактической. Можно писать, можно делать всё что угодно, но я считаю, что морфин противопоказан для любого творчества. Подходит лишь для рутинной работы. На нём могут работать врачи и юристы, банковские кассиры, и он, возможно, хорош для написания новостных статей. Это не подходит для творческого письма, потому что притупляет ваше воображение.

 

High Times: Когда вы писали «Голый завтрак», вы сказали Джеку Керуаку, что, по-видимому, являетесь агентом какой-то другой планеты, и ещё не все сообщения были расшифрованы вами. Все ли ваши работы были отправлены с других планет, и ваша работа заключалась в их расшифровке?

 

Берроуз: Я думаю, это можно сказать про любого писателя. Лучшее, кажется, всегда исходит откуда-то... возможно и из недоминирующей части мозга. Есть очень интересная книга Джулиана Джейнса «Происхождение сознания и разрушение двухпалатного разума». Его теория состоит в том, что первые голоса были голосами галлюцинаций, что все были шизофрениками примерно до 800 г. до н.э. и имели лишь суперэго, но совсем не личное эго. Поэтому не было никакой ответственности.
Всё изменилось во время великого хаоса, и тогда у нас появилась идея морали, ответственности, закона, а также интуиция. Если вы действительно знаете, что делать, вам не придётся спрашивать. Идея Джейнса заключалась в том, что первые люди всегда знали, что им делать. Им это приходило извне. Это не было фантастикой, потому что они действительно видели и слышали своих богов. Так что у них не было ничего, что мы называем «я». Наше «я» — это полностью иллюзорное понятие. У него есть пространство, в котором оно существует. У них не было этого пространства, не было никакого «я» или чего-либо, что ему соответствовало.

 

High Times: Виновата ли человеческая природа в этом...

 

Берроуз: Человеческая природа — еще один плод воображения.

 

High Times: Что я имею в виду, когда говорю о человеческой природе?
 

 

Берроуз: Вы имеете в виду, что существует некий скрытый смысл, которым люди живут. Я вообще не думаю, что это правда. Огромный диапазон, в котором люди могут быть обусловлены, поставит под сомнение любую такую концепцию.

 

High Times: Во что вы верите?

 

Берроуз: Идея веры также бессмысленна. Что это значит: ну, например, я кое-чему верю. Хорошо, теперь у вас есть кто-то, кто слышит голоса и верит в них. Это не значит, что у них есть какая-то необходимая реальность. Вся ваша концепция нашего «я» — иллюзия. Нет такого понятия. У нас должно быть хоть что-то, называемое «я», прежде чем мы будем говорить о том, во что верит это «я».

 

High Times: кажется, существует невообразимое количество бессмысленных слов, загрязняющих наш язык.

 

Берроуз: Капитан говорит: «Корабль тонет». Люди говорят, что он пессимист. Он говорит: «Корабль будет плавать бесконечно». Он оптимист. Но на самом деле это не имеет ничего общего с тем, что происходит с протечкой и состоянием корабля. И пессимист, и оптимист — бессмысленные слова. Все абстрактные слова бессмысленны. Они объединят такие разрозненные политические явления, как нацистская Германия и экспансионистское милитаристское движение в высокоразвитой индустриальной стране, вместе с Южной Африкой и назовут их фашизмом. Южная Африка — просто белое меньшинство, которое пытается удержать то, что у них есть. Это совсем не одно и то же. Назвать обоих фашистами — все равно, что сказать, что нет разницы между наручными и настенными часами.

 

High Times: Какой была атмосфера в Нью-Йорке во время Второй мировой войны?

 

Берроуз: Здесь было полно униформы, и на любом бизнесе зарабатывались невероятные суммы денег. Вам просто нужно было запустить прачечную или что-то ещё, и вы могли бы заработать состояние, потому что все услуги были недоступны. Предприниматели уводили людей с улиц, чтобы заставить их работать на любой работе. Это было очень необычно.

 

High Times: Вы были в Вене в 37-м. Было ли ощущение, что всё это место вот-вот взорвется?

 

Берроуз: Они знали, что Гитлер идет на них.

 

High Times: Как люди отреагировали на Гитлера как на фигуру СМИ?

 

Берроуз: Многие люди в Америке были прогитлеровскими, и не только богатые. Мой дядя, Айви Ли, в конце 30-х годов был пиарщиком Гитлера в кампании «Делай бизнес с Германией». У него было много разговоров с Гитлером, и он однажды сказал: «Гитлер сказал мне: «Я ничего не имею против евреев». Старик Айви умер через четыре месяца после этого разговора... от опухоли мозга. Весь Йорквилл в Нью-Йорке был прогитлеровским, целые части Чикаго были прогитлеровскими.

 

High Times: Что же им могло нравиться в нем?

 

Берроуз: Он был лидером, у которого не были связаны руки. Нами правят люди, у которых «связаны руки». Они всегда говорят: «Ну, я бы хотел что-нибудь сделать с этим... но у меня связаны руки».

 

High Times: С точки зрения вашей жизни и работы в 40-е, 50-е и 60-е годы, удивлены ли вы нынешним состоянием Америки и американцев в целом?

 

Берроуз: Я бы сказал, что это самое простое место для жизни, какое только можно найти, и тут чертовски лучше, чем я ожидал. Казалось, что США должно было перерасти в репрессивное полицейское государство, но этого не произошло. Одним из важнейших поворотных моментов, несомненно, стал Уотергейт. Но что такое американцы? Здесь есть всё, от фермеров до физиков-атомщиков, и определенно нет единообразия в их мыслительных процессах. У них очень мало общего. На самом деле, у американцев, так сказать, меньше общего, чем у представителей любой другой национальности. Между сельской и городской средой существует огромная разница. Существует так много групповых и профессиональных различий у населения.

 

High Times: Вы за государственное, а не за национальное правительство?

 

Берроуз: От федерального правительства не поступало ничего, кроме проблем и расходов. Запреты и вся эта чушь пытаться контролировать наркотики. Федеральное управление по лекарственным средствам в целом мешает любым исследованиям. Им понадобится пять лет, чтобы вывести этот эндорфин на рынок из-за долбанного FDA. И ещё они работают рука об руку с крупными фармацевтическими компаниями. Они на самом деле некие полицейские среди крупных фармацевтических компаний. Так что чем меньше вмешательства со стороны федеральной бюрократии, тем лучше. А также они принимают законы, которые затрагивают штаты, у которых проблемы совершенно иные, чем у восточного побережья, но ведь им должна быть предоставлена свобода действий для решения своих собственных проблем.

 

High Times: Большая часть ваших работ резко осуждает планету в целом. Что вы думаете по этому поводу?

 

Берроуз: Что касается всего цикла перенаселения и загрязнения, создается вопиющее и отвратительное ощущение того, что делается всё очень неадекватно, и это только лишь одна проблема. Также есть распространение ядерного оружия, что также является проблемой загрязнения всей планеты. Проблема всей экономической системы, когда нужно всё больше и больше, чтобы покупать всё меньше и меньше. И это общемировая проблема, которая вовсе не ограничивается западной культурой. Другой вопрос, есть ли способ решить эти проблемы. Честно говоря, я сомневаюсь, что многое будет сделано для этого. Загрязнение продолжается уже весьма долгое время, но знаете, иногда внезапно наступает момент, когда вы достигаете насыщения. Что касается любой возможной надежды или решения, я согласен с Тимоти Лири — единственные возможности находятся в космосе. В недавнем разговоре о космических станциях он сказал: «Когда место заполняется до такой степени, как Земля, это признак того, что народ успешен и пора покорять новые земли». Итак, он сказал — подумайте! — об этих космических станциях. У нас будет таблетка долголетия, чтобы вы могли прожить 500, 600, 700 лет.
Так что он предлагает, как мне кажется, две самые важные вещи — бессмертие и космос. Он также указывает, что настоящие космические программы будут разрабатываться частными инвесторами, что станет одним из лучших вложений для частного капитала, делающего что-то действительно радикальное с деньгами. Кажется, это уже возможно в рамках современных технологий. Они поддержали бы довольно небольшие группы людей, и, очевидно, можно было бы выбрать планету, так что там было место для бисексуальных вегетарианцев и Аниты Брайант!

 

High Times: Но похоже, что на космос тратят лишь ограниченное количество денег.

 

Берроуз: Мы очень близки к тому моменту, когда деньги в любом случае не будут ничего значить. Они кричат: «А сколько же это будет стоить?» Это действительно совершенно бессмысленная концепция. Деньги всё меньше и меньше определяют нашу реальность. Понимаете, вся эта идея, например: формула — убить богатых людей и забрать их деньги. Ну, ты убиваешь богатых людей и начинаешь забирать их деньги, а у тебя столько бумаги, которая уже ничего не значит. Деньги не являются постоянным фактором, это просто процесс, полностью зависящий от признания их существования. Мы уже видим ситуации без денег, и я думаю, что мы всё ближе и ближе к этому подходим.
Что касается коммунизма, это чисто относительная формулировка, выросшая из капитализма. Другими словами, он вообще не является независимым новым, и по этой причине он менее гибкий и имеет меньший потенциал выживания. Дни невмешательства капитализма полностью мертвы, и предположения коммунизма XIX века также мертвы, потому что они основывались на капитализме невмешательства. Хотя в капиталистических странах от него почти не осталось и следа, коммунизм всё ещё связан с чем-то, что умерло более ста лет назад.
И современные коммунисты цепляются за эти устаревшие концепции, отказываясь признать противоречия и неудачи всей марксистской системы. Коммунизм не знает перемен. Капитализм гибок, и он всё время меняется, причем бесконечно. Коммунисты, видимо, до сих пор утверждают, что они не меняются, они следуют тем же марксистским принципам. У нас нет никаких принципов. Это наше преимущество.

 

High Times: Считаете ли вы, что много разговоров, которые ведутся в газетах, на телевидении и в повседневной жизни, совершенно бессмысленны?

 

Берроуз: Совершенно верно, потому что они всегда используют лишь общие слова. Нет такой сущности, как люди. Нет такой сущности, как американцы, нет такой сущности, как «большинство людей». Это лишь общие сведения. Все общие слова просто бессмысленны. Вы должны привязать это к конкретному человеку, выполняющему определенное действие в определенное время и в определенном месте. «Люди говорят...», «Люди верят...», «В соответствии с общепринятым мнением врачей...». Ну, как только вы это услышите, вы поймете, что этот человек не может определить, о ком он говорит, и вы знаете, что слушаете бессмысленные заявления.
Медицинское мнение сводилось к тому, что марихуана сводила людей с ума. Что ж, мы прижали Анслингера и попросили доказательства. Все, что он смог придумать, — это один индийский врач, который заявил, что считает использование марихуаны основанием для заключения в психиатрическую лечебницу. Таким образом, было доказано, что марихуана сводит людей с ума. Всегда следует бросать вызов общественности. Начальник полиции Лос-Анджелеса, Дэвис, написал свою колонку о порнографии. Он говорит: «Исследования показали, что порнография приводит к экономической катастрофе». Хоть кто то спросил: «Кто изучает? Где исследования?».

 

High Times: Почему текст всё ещё остается позади живописи?

 

Берроуз: Не было изобретения, которое заставляло бы писателей двигаться, как и фотография, которая заставляла бы художников двигаться. Сто лет назад они рисовали коров в траве — репрезентативная картина — и она выглядит точно так же, как коровы в траве. Что ж, фотография могла бы сделать это лучше. Одно из изобретений, которое определенно исключает какой-либо вид письма, — это магнитофон, который может записывать субвокальную речь, так называемый поток сознания. В письменной форме мы всегда интерпретируем то, что думают люди. Ну, я имею в виду, что это просто моё приблизительное предположение. Предположим, у меня есть машина, с помощью которой я могу записывать субвокальную речь. Если бы я действительно мог записывать то, что кто-то думает, мне не нужно было бы интерпретировать это.

 

High Times: Как будет работать эта машина?

 

Берроуз: Мы знаем, что субвокальная речь включает в себя фактическое движение голосовых связок, так что это просто вопрос чувствительности. Есть шум, связанный с субвокальной речью, но мы не можем его уловить. Возможно, можно это сделать в рамках современных технологий, но пока этого не сделано.

 

High Times: Люди усваивают и повторяют слова рок-песен, что делает их очень эффективными. Как вы думаете, печатное слово может стать более эффективным средством коммуникации, чем оно есть, потому что люди не тратят время на чтение отрывков из книг в своей голове?

 

Берроуз: Да, это так.

 

High Times: Ну, не много людей.
 

Берроуз: Многие из них не знают, откуда взялось то, что у них в головах. Многое из книг.

 

High Times: Однако слова в сопровождении музыки, как правило, имеют больший эффект.

 

Берроуз: Это соответствует теории двухпалатного мозга. Если вам удастся добраться до недоминантной части мозга, значит, всё готово. Вот откуда берутся песни, которые играют в вашей голове, в правом полушарии мозга. Как ни странно, самое интересное в этой книге — это все клинические данные Джейнса о людях, у которых были разрушены различные области мозга. Недоминантная часть мозга может петь, но не может говорить. Вы можете сказать таким людям: «Хорошо, если не можете сказать, спойте».

 

High Times: Был ли Керуак самым близким другом и писателем твоего поколения? 

 

Берроуз: Джек предложил название «Голый завтрак», и он призвал меня писать, когда мне это было неинтересно. Вот оно. Но стилистически или в плане влияния, я совсем не чувствую себя с ним близким. Если бы я упомянул двух писателей, которые оказали самое непосредственное влияние на моё творчество, это были бы Джозеф Конрад и Дентон Уэлч, а не Керуак.

 

High Times: Был ли у Керуака хороший жизненный опыт, чтобы он мог о нём написать?
 

Берроуз: Я бы сказал, что он был там как писатель, а не как мастер механик или кем бы он ни был. Он сказал: «Я шпион в чьем-то теле. Я здесь не тот, каким должен быть».

 

High Times: Это то, что в конечном итоге сделало его несчастным?
 

Берроуз: Вовсе нет. Это верно для всех художников. Вы здесь не как газетный репортёр, врач или полицейский, вы здесь как писатель.

 

High Times: Казалось, он потерял контакт с людьми, так он и закончил... 
 

Берроуз: Все писатели теряют контакт. Я бы не сказал, что он был особенно несчастен. У него были проблемы с алкоголем. Это и убило его.

 

High Times: Когда вы в последний раз видели его?
 

Берроуз: В 1968. Я был на съезде в Чикаго, и Esquire предоставил в мое распоряжение комнату в отеле Delmonico, чтобы написать рассказ. Затем Керуак пришел навестить меня, и он жил в то время в Лоуэлле, и у него были эти старшие зятья, один из которых держал винный магазин, и они возили его повсюду. Ему было очень тяжело, потому что он снял другую комнату в отеле и остался ночевать, заказывал бутылки виски и пил в ресторане.

 

High Times: Вы много говорили?

 

Берроуз: Ну, у него тяжёлая работа. Это было, когда он пошел на шоу Бакли, и я сказал ему: «Нет, Джек, не ходи, ты не в состоянии идти». Но он ушел той же ночью. Я сказал: «Я даже не пойду». Аллен Гинзберг ушел. И все они уехали на следующий день. Это был последний раз, когда я его видел. Год спустя он умер. Цирроз, массивное кровотечение. Вы когда-нибудь слышали о писателе по имени Дентон Уэлч?

 

High Times: Кто это был?

 

Берроуз: Ну, он был своего рода оригинальным панком, и его отец называл его Панки. Он ехал на велосипеде, когда ему было 20, и какая-то полная п***да ударила его и искалечила на всю оставшуюся жизнь. Он умер в 1948 году в возрасте 33 лет, написав четыре прекрасные книги. Он был великим писателем, очень ценным. В заключение я хотел бы порекомендовать одну книгу читателям High Times. Это книга «Молодость — это удовольствие» от Дентона Уэлча. Куда ты сейчас едешь?

 

High Times: В «21».

 

Берроуз: «21» еще существует?

 

High Times: он не только существует, но и невероятно или нет, в нём есть лучший в мире стейк-тартар по-сенегальски. Вещь, которую вы не сможете забыть.

 

Берроуз: Я бы предпочел сесть в такси и попросить их прислать мне обед. Ужин в «21» весьма дорогой. Меня туда никогда не приглашали…

 

Ещё почитать:


Просмотр полной Статья

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

   Мир духу, бероуза -дитя времён нигилизма, личность отпавшая от источника   , опытом не питает! А прах праху...  идею аффтора публикации прославляющих безумство- тудаже:dem:

  • Респект! 1

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Для публикации сообщений создайте учётную запись или авторизуйтесь

Вы должны быть пользователем, чтобы оставить комментарий

Создать учетную запись

Зарегистрируйте новую учётную запись в нашем сообществе. Это очень просто!

Регистрация нового пользователя

Войти

Уже есть аккаунт? Войти в систему.

Войти

  • Создать...

Успех! Новость принята на премодерацию. Совсем скоро ищите в ленте новостей!